В углах уютных тихо и темно.
На россыпь роз ковра пролит кармин.
Как томен запах розы Жакмино,
Который любит Михаил Кузмин!
Ф. Сологуб 1913 год

Где-то читала, что поэт Михаил Кузмин буквально изводил приятелей своими духами — Rose Jaqueminot Coty — ярким, дурманящим розным шипром, где роза не на задворках, не выполосканная и прозрачная, она медовая и масляная, на переднем плане, на виду. Сейчас аромат с пышнотелой красоткой на постере и яркой розой в композиции решится надеть только совершенно безумный поэт, а тогда сто лет назад люди не пытались определить пол аромата, носили всё, что нравится.

Другой хрестоматийный пример Jicky Guerlain, который одна легенда адресует барышне, возлюбленной автора, другая — его племяннику. И никого не смущала эта двойственность. Что изменилось за сто лет? Изменились запахи? Изменились мы?

Или изменились только надписи на коробочках, да крепче в голову вбились гендерные стереотипы? На самом деле, производители парфюмерии все сто лет дурачили нас и продолжают дурачить. То, что было модной темой в женской парфюмерии, через 10 лет становится мужским бестселлером. И наоборот. При этом, баланс всегда сохраняется. Во времена, когда женщины предпочитают томный восток, мужчины носят цитрусовые одеколоны, рядом с дамой в загадочном фруктовом шипре оказывается иссиня пьяный выбритый джентльмен, оросившийся классическим лавандовым фужером — открытым и продуваемым всеми ветрами. Пока дамы выбирают самую сладкую карамельку, мужчин тошнит тянет к свежести оцинкованных вёдер. Но за несколько лет до этого или наоборот, позже, партнёр, игравший белыми, берёт в руки чёрные пешки. И вот уже мужчины носят суровые шипры, а дамы падают в обморок от одного слова «шипр» и ищут запах чистоты, когда джентльмены осмеливаются надеть томный сандал, что-нибудь коньячно-ликёрное или амбру, женщины сметают с прилавков D&G Liht Blue. Пока юноши бодяжат фруктовые кисели, имбирные чаи, рисовую бумагу и мате с османтусом, девицы глушат пачули, уды и ладаны.

Самой большой хулиганкой была, конечно, Эсти Лаудер. Она просто переклеивала этикетку, минимально меняя рецептуру. Aramis через несколько лет стал Azuree, Youth Dew превратилась в JHL, а Aromatics Elixir Clinique стал Aramis 900 (или наоборот, не помню кто из них вышел раньше). Великая семья ароматов Guerlain потому великая и потому семья, что в них гены передаются и по мужской и по женской линии. Вглядитесь в Shalimar и Habit Rouge, они есть одно и то же существо, только на одном по моде 20-х платье с заниженной талией, на другом — твидовые брюки с высокой посадкой как носили в конце 50-х.

Значит ли это, что на этикетку можно не смотреть? Я не смотрю и точно знаю, многие любители парфюмерии не смотрят, особенно если речь идёт о великих, гениальных или просто любимых ароматах. Chanel pour monsieur сейчас едва ли не единственный из доступных настоящий шипр. такой, каким были женские шипры в 70-х. Что же, отказаться от него из-за слова monsieur? А то, что сейчас выпускается для мужчин — тоска смертная, с такой голодухи поневоле полезешь на дамские полки за властным и неприступным Amouage Gold, за солнечной и светлой Diorella, за Shalimar, если захочется густой амбры в мощном шлейфе. А как хороша на мужской коже тубероза! Дамам и не снилась такая острота и накал страстей.
Не смотрят на этикетку и люди искренние, далёкие от стереотипов, выбирающие сердцем. Недавно в липецком бутике нишевой парфюмерии я была свидетелем того как юноша покупал свой любимый Монталь (название не помню, что-то с зелеными персиками) и оправдывался перед консультантами: «знаю, что женский, но нравится, прямо вот моё, ничего с собой поделать не могу».

А вы можете с собой что-то поделать? Делаете?

Наткнулась вчера на фразу парфюмера Жана Гишара (Jean Guichard) «every good fragrance needs a «duel» — каждый хороший аромат нуждается в дуэли. В дуэли, противостоянии, противоборстве двух компонентов. «Они сошлись. Волна и камень, Стихи и проза, лед и пламень».
Сразу вспомнились эксперименты Жермены Селье с розой и гальбанумом в Vent Vert, лимон и ваниль Shalimar, классообразующее для шипров противостояние бергамот — мох, фрукты в карамели против чернозема и хвои в Angel (история повторилась как фарс в Lancome La vie est belle — говно и конфетка) и чуть менее контрастные сочетания стирального порошка и сахарных фиалкок в Insolence, ириса и гиацинта в Bas de soie Serge Lutens.
Список можно продолжать бесконечно. Думаю, в любом запоминающемся, ярком аромате можно найти Онегина и Ленского, контраст цветовой, температурный, фактурный и массу других.
Контраст может быть таким тонким, что его заметит только специалист: в тексте, где я нашла цитату Гишара, речь шла о контрасте герани и амброкса в Allure Homme Edition Blanche.

И вот на этом примере я споткнулась. Покрутив несколько дней пробник Allure Homme Edition Blanche, могу сказать только, что аромат невразумительный, свежий, похожий на остальные такие же невразумительные и свежие молодежные водички. Это хорошо? Талантливо? Это good fragrance?

Может быть слова о дуэли только для химиков, для тех, кто различает минимальную контрастность, находит игру и прелесть в неожиданных сочетаниях. Они как хорошая вязальщица цокают языком глядя на сложный узор. Но узор на свитере — это ещё не весь свитер.

Если в словах о дуэли речь шла о контрасте, заметном конечному звену цепочки — потребителям, то всё просто — таково устройство человеческой головы — контрастное сильнее привлекает и лучше запоминается. Но значит ли, что запоминающееся — это хорошее? И скажите мне, что с чем пикируется в L`Heure Bleue?

Вот такая цепочка размышлений, лента Мёбиуса для тех, кто живёт в шапочке из фольги со штампами «на вкус и цвет» и «каждому своё». Мне бы не хотелось вердиктов и диагнозов, но очень хочется парфюмерные дуэли обсудить.