Удивительный, странный, ускользающий, пугающий Rive Gauche. Если Calandre Paco Rabanne — серебряная роза, то Rive Gauche — букет из мелких роз, жасмина и ландышей с серебристым напылением. Люди часто пытаются сохранить хрупкое природное, снимая с него слепки, срисовывая, фотографируя. Серебряная пыльца парфюмера Мишеля Хи была настолько тонкая, что не пригнула, не повредила живые лепестки. А когда цветы умерли, истлели, полый внутри, серебряный букет остался жить.
Эта двойственность — сочетание природной достоверности и абстрактной, нарочитой искусственности пугает меня в Rive Gauche. Минуту назад холодный, металлизированный шелк сугубо городского аромата может потеплеть илангом, задышать геранью и розой, выдать, наконец, хорошую порцию индола на солнечной поляночке. Может притвориться мыльной пеной и синим шерстяным сукном — снова рукотворный. Или веткой лимонного дерева — назад к природе. Но то, что пугает, то и притягивает в Rive Gauche. Останься он в одной из плоскостей, был бы скучным, заурядным альдегидным или цветочным.
Пишут, что формулу Rive Gauche изменили в 2003 году, вынув цветы и ослабив альдегиды. Может оно и к лучшему.
JHL — это инициалы мужа Эсти Лаудер (Joseph Harold Lauder), для которого был сделан этот одеколон в 1982 году дочерней маркой компании Estee Lauder — Aramis. Информация об этом редком и редко обсуждаемом аромате пришла ко мне почти одновременно от двух увлеченных парфюмерией мужчин, живущих на расстоянии 4000 км. друг от друга. Люблю такие совпадения.
Единственная роза, которая не мешает работать. Если нужно сосредоточиться, она надевает зеленую лягушачью кожу и не отвлекает. Сегодня я разметила путь выхода из окружения под Вязьмой первой экспериментальной батареи «Катюш», сверила показания разведчиков Радо и Кернкросса, рассказала, что такое тартан, сколько диверсантов в бухте Камрани выловили дельфины в 65-м году, отредактировала диалог пирата Эдварда Тича и английского капитана Мэйнарда. Умаялась. А по дороге домой засыпала под жаркое благоухание розария.