В раздумьях об ангелах как единице измерения парфюмерных высот и красот, переборщила с Каландром. И открылись мне в нем глубины доселе невиданные. Именно глубины, из которых выглянуло чудище заморское, диковинное, сексуально озабоченное.
А еще я сегодня в очередной раз убедилась, что атомайзеры и роллеры есть страшное гамно. Не герметичны совсем. надо придумать что-то другое для отлива духов в мелкую посуду.
Что-то произошло, и мое отношение к «мыльным» альдегидам изменилось. Как будто я залезла на парфюмерный чердак и глаза, наконец, привыкли к темноте.
Положа руку на сердце, все эти 22 Шанели и Белые льны ужасны, как породистые французские сыры. 🙂 First Van Cleef & Arpels чуть менее ужасен, особенно в современной едп. В юном возрасте и жидкой концентрации он пахнет яркими но безобидными гиацинтами, жасминами и ландышами. Загадочности в нем не больше, чем в Pure Poison Dior. Но если на вашей коробке First нет штрих-кода ….
Если штрих-кода нет, то концентрация значения не имеет. Автору, Жану Клоду Эллена удалось подровнять и стойкость и громкость и скорость раскрытия First в духах и в воде. В воде чуть меньше плотность и напор, больше металла и мыла.
Альдегидные превращения посредством намыливания роднят First с White Linen. Тот же взгляд на солнце через свежевыстиранную ткань. Но Гройсман во всю ширь плеча растянула бязевую простыню, а Эллена взял двумя пальцами платок из тонкого поплина.
Альдегидный металлический привкус ставит First рядом с Rive Gauche. Вот только в температуре существенная разница. First теплый как браслет, плотно сидящий на руке. Он даже чуть чуть пахнет этой рукой.
Следом за мылом и металлом в First идет белый порошок. В Chanel № 22 это цветочная пыльца и пудра, а в First тальк и зубной порошок. Крупнее помол, тяжелее частицы.
Но что я все о сходстве? Есть в First и свои, уникальная черта — холодность. Не температурная. Холодность в нем душевная. Он урожденный интроверт. Характер нордический. Я знаю его уже давно, а мы так и не перешли на «ты». First сам по себе, ему не интересно, что происходит со мной. А мне не слишком интересно выпытывать на что способен он. Но мы кивнем друг другу при встрече.
Можете со мной спорить, но я считаю лучшей работой Эллена именно First (1976 г.). Все остальное с каждым годом становится прозрачней и бесчеловечней.
Кажется, это называется запой. Третий день думать ни о каком другом парфюме не могу. Тыща, тыща, тыща …. То чай мне черный, то розы розовые, то мхи дубленые, то маленькие, вострые, теплые сиськи. Это все о ней. В ней тысяча, если верить легенде, компонентов и такой простой результат. Уютный, очень родной. Может надо проще быть? Отлить у кого-нить Эскады на пробу 5 милликов? М?
«Старший умный был детина,
Средний сын и так и сяк,
Младший вовсе был дурак.»
П.П. Ершов
Нет, я не собираюсь ругать Рокабар, просто ему не повезло. Не смог выделиться на фоне ярких братьев Equipage и Bel Ami. О нем редко вспоминают на парфюмерных форумах, когда дают советы. А зря. Ведь именно Rocabar самый универсальный и дружелюбный «мальчик» Hermes. На него реже всего посягают женщины, он наименее капризен в посадке, не преподносит сюрпризов. Но скучным и слабым его не назовешь.
Rocabar, по-моему, классический фужер, раскрашенный хвоей, специями и ванилью. В отличие от старших братьев, в нем нет ничего кожаного. Только колючая шерсть. Раньше флакон даже укутывали в смешной плед (миниатюра в пледе очень забавная). Шерсть, мерзлая хвоя, рассольный можжевельник, полированное дерево. Ваниль в базе деликатная, не сладкая. Шлейф сдержанный.
Rocabar не носит хемингуэевских свитеров и не садится пьяным за руль. С понедельника по пятницу он ходит в недорогом костюме. Выйдя с работы, моментально забывает о ней. В нем вообще мало эмоций, даже меньше, чем у его костюмно-офисного кузена и тоже младшего в семье — Heritage Guerlain.
«… ты от страстей Эдиповых избавлен, и сны твои, мой Телемак, безгрешны …»
Иосиф Бродский.
Год рождения 1998-й, в послужном списке автора Bernard Bourgeois кроме Рокабара ничего не значится.