Удивительный, странный, ускользающий, пугающий Rive Gauche. Если Calandre Paco Rabanne — серебряная роза, то Rive Gauche — букет из мелких роз, жасмина и ландышей с серебристым напылением. Люди часто пытаются сохранить хрупкое природное, снимая с него слепки, срисовывая, фотографируя. Серебряная пыльца парфюмера Мишеля Хи была настолько тонкая, что не пригнула, не повредила живые лепестки. А когда цветы умерли, истлели, полый внутри, серебряный букет остался жить.
Эта двойственность — сочетание природной достоверности и абстрактной, нарочитой искусственности пугает меня в Rive Gauche. Минуту назад холодный, металлизированный шелк сугубо городского аромата может потеплеть илангом, задышать геранью и розой, выдать, наконец, хорошую порцию индола на солнечной поляночке. Может притвориться мыльной пеной и синим шерстяным сукном — снова рукотворный. Или веткой лимонного дерева — назад к природе. Но то, что пугает, то и притягивает в Rive Gauche. Останься он в одной из плоскостей, был бы скучным, заурядным альдегидным или цветочным.
Пишут, что формулу Rive Gauche изменили в 2003 году, вынув цветы и ослабив альдегиды. Может оно и к лучшему.
Да. Тот самый. Саксаульный тестер. Хорош, черт побери. Раз нет календарной весны, пусть хоть настроение будет весеннее.
В моей любимой концентрации body lotion Opium не оставляет шансов на ношение каких-либо парфюмов. Впрочем, и день сегодня такой тихий, неделовой, расслабленный. Под «тихим» я подразумеваю очередной просмотр любимого концерта Металлики с симфоническим оркестром (соседи, привет!) с утра и припасенные две дюжины серий «отчаянных домокозявок» на вечер. Плюс божоле и вкусности. С наступившим новым годом, дорогие мои! 🙂
Игрек один из тех несчастный ароматов, к которым намертво прибит к образ, навеянный рекламными постерами. Сухая, голенастая, немного агрессивная деловая леди из 80-х. Разве это о нем?