Детям мороженое, его бабе цветы! Смотри, не перепутай… Кутузов!
К/ф «Бриллиантовая рука»
Бабе, естественно, цветы. А цветы – это розы. Маслянистые, тяжелые, мокрые. Донна Виллорези поставит их в черную вазу и сядет рядом вышивать крестильную рубашечку для будущего внука.
Резкая, властная, заботливая, понимающая, дальновидная итальянская мама. Не сицилийская вдова в чёрных подвязках — Моника Белуччи. Донна светлокожая, рыжая, с прямой спиной. Джованна Торнабуони с картины Доменико Гирландайо. Вернее, такой она была в молодости. А сейчас она среднестатистическая женщина. Домохозяйка, домоправительница, домоседка.
Чтобы понять Донну, обязательно нужен пробник, свободное время и, например, пяльцы. Надо сесть у окна и погрузиться в какие-то некрупные мысли. Заплачено ли за телефон? Что приготовить на ужин? Что делать с засахарившимся смородиновым вареньем? За размышлениями, глядишь, сойдет первая резкость розового масла. Пронзительного, с кисловато-вяжущим кориандром. Уверена, оно пугает всех, кто пробует Donna Villoresi из магазинного тестера. Но масло доминирует недолго. В продолжении будет то, что мы смутно помним в старой Nahema Guerlain PDT – бордовые розы с табачным оттенком и густой сандаловый дым. Еще через время Donna Villoresi напомнит послезвучание Or et Noir Caron. Но без нерва и надрыва.
Розы в черной вазе, чай со смородиной, старинное кресло, обитое фиолетовым бархатом, рыжеволосая женщина с прямой спиной и некрупными мыслями. Donna Villoresi.

Alamut (мне хочется называть его Аламуть) – это византийский вельможа. Или даже прынц. Варварски нарядный, весь в золоте и позументах, истово религиозный и … насквозь лживый. Он обещает тысячу и одну ночь. Обещает и даже, вопреки поговорке, женится, но … вместо обычного для молодоженов секса на завтрак, обед и ужин вы получите чтение духовной литературы на завтрак, обед и ужин.

В самом начале он сладко и нежно улыбается, затем подходит всё ближе и ближе, обнимает всё крепче. И вот от него уже некуда деться. Хочется вздохнуть не только верхушками лёгких. Пытаешься вырываться, освобождаешься, но Alamut никуда не уходит. Сидит близко, с той же застывшей улыбкой, жарко дышит прямо в лицо. Его широкие плечи заслоняют солнце. Он постоянно тихо бормочет, но не признания в любви, а молитвы. Темно, жарко, не хватает воздуха, звон в ушах, тоска. Аламуть.

Вкрадчивый цитрусово-фруктовый старт на холодной коже длится считанные минуты. Думаю, на горячей его не слышно вовсе. Затем аромат распадается на две параллельные ветви. В первой — цветы. Они валятся одной большой охапкой. Если жасмин и розу, сплетенные в традиционный венок, ещё можно идентифицировать, то после вступления туберозы с флердоранжем отдельные ноты расслышать уже невозможно.

Вторая ветвь начинается кисловатыми специями и амброй, но их быстро догоняет и накрывает ладан. Ладанище. По мощи сравнимый с Этровской Мессой. Такой же травянистый, едкий, горелый и серый.
Ладан и тубероза. Два подлокотника кресла, на котором в расшитом халате, полузакрыв глаза сидит византийский прынц, покачивает головой и бормочет молитвы. А вы обречены, кажется, вечно сидеть от него по левую руку.

Слева – это со стороны туберозы. И это хорошо. Потому что ладан меньше слышен. Он и в самом деле затихает со временем. Испаряется религиозный пыл.
Alamut становится ровным, размеренным, неподвижным. Как статуя. Варварский блеск позолоты и крупных каменьев, украшающих истукана тускнеет, присыпанный иланговой пудрой и сухой землей. По очереди: ласковый, неистовый, навязчивый, величественный Alamut вдруг превращается в тихого и благостного отшельника с мечтательным выражением на лице и сандаловыми четками в руках.

Alamut почему-то рекомендован женщинам. Да, конечно, яркие цветы. Но если вы мечтаете о свободе волеизъявления и перемещения, то оставьте Alamut мужчинам. Думаю, они с ним справятся.