Я собиралась в Пушкинский на выставку «Dior: под знаком искусства». Проспала. В джинсы — одним прыжком, волосы — некогда сушить, пудра — два шлепка по носу кароновской пуховкой, духи — щедрый намаз из пробирки. Специально с вечера заготовила Амуаж Диа. А рядом, «на потом», для спокойного и осторожного изучения положила другую пробирку. В ней — жидкость бесценная, сокровище, которому больше 100 лет — духи Kadine Guerlain.
И, разумеется, я их перепутала. Привычно замерла в ожидании тяжелой серебряной диадемы, сдавливающей виски. Но вместо головы у меня чуть не отказали ноги.
Встреча с прекрасным, торжественным, трогательным, вдохновенным и талантливым искусством была запланирована. Но я ждала радость для глаз. И в музее, а не на улице Онежской и не в метрополитене имени Ленина.
Меня накрыло на перекрёстке. Нежностью и теплом, каким-то домашним, женским, очень родным запахом. Запахом, которого я не могу помнить. Лиловых атласных лент, алансонского кружева и хрустящей органзы не было ни в моем детстве, ни даже в детстве моей бабушки. Это ложная память. Но поразительно достоверная.
Второй раз подкосились ноги, когда уже в зале музея, возвращаясь к платью из розовой пены, я наткнулась на собственный шлейф. Это было волшебство — запах и платье из сказки, из несуществующей, невероятной и невозможной жизни.
Прекрасные платья Диора (и значительно менее прекрасные платья Гальяно) создали очень правильно резонирующую атмосферу. Хотя я полюбила бы Kadine и сидя дома. Потому что в них есть дух Guerlain.

Представьте себе великие духи начала века Apres L`ondee и L’Heure Bleue, постройте между ними изогнутый ажурный мост. И вот на этом мосту, на свету и на ветру, не на самом гребне, а чуть ближе к L’Heure Bleue будет стоять Kadine.
Анис, гвоздика, мимоза лёгкой пудровой, цветочной, а не кондитерской дымкой декорируют мощный аккорд герлинада. Здесь он явственный, чистый, слышный в мельчайших деталях, прекрасный и трепетный до слёз. Собственно, именно у герлинада прямая связь с подгибающимися коленками. Волшебная, плотная и почти не делимая на атомы смесь из жасмина, розы, бобов тонка и ванили. Каждый компонент принёс лучшее, что у него было, а лишнее и побочное где-то припрятал. Герлинад слышен всё время, сначала в цветочной пыльце, потом в густом дымном бензоине.
Композиция кажется очень простой. Но почему тогда эту простоту никто не повторил и не воссоздал?
О перевыпуске Kadine поговаривали в блогах весной 2005 года. Мы тогда с нетерпением ждали их все: Kadine (1911), Cachet Jaune (1937), Ode (1955), Vega (1936) и Sous Le Vent (1933). Дождались только два последних аромата, да и то, сравнив с оригиналами, взгрустнули.
Так что, может быть оно и к лучшему, что Kadine не перебрали, не сделали гибрид из Ланстана мэджика, Инсоланса и Тонка Империаль. Тем, кто не знает Kadine, лучше и не знать. Чтобы не расстраиваться.