Чёрт побери! Ведь всё было хорошо. Наводила порядок среди свежих пробирок: сортировала селективы и винтажи, укрепляла скотчем наклейки, которые так и норовят отвалиться, убирала описанное в дальний ящик, выкладывала поближе то, что надо разносить. И надо же было мне наткнуться на этот давний привет от доброй феи — пробирку с Mon Precieux Nectar. Уже раз десять я замахивалась о нём написать, но всякий раз опускала руки. Не умею я печатать непечатные выражения.
История эта началась примерно в 2005 году. Поползли слухи, что дом Герлен перевыпустит ряд древних сокровищ. И действительно разлили по пчёлам коллекцию Паризьен, появились Vega и Sous le Vent, ограниченным тиражом в Париже мелькнула и пропала Voilette de madame. Все с замиранием сердца ждали обещанные Kadine, Cachet jaune, Candide effluve. Но время (почти 3 год) шло, выпускались какие-то фланкеры, пополнялась коллекция Guerlain L’Art et la Matière, а о старичках ни слуху ни духу.
Как вдруг шлёпнулась целая обойма ароматов с манящими названиями и устрашающей ценой. Очевидцы подтверждали, в Париже действительно есть Voilette de Madame в прекрасном флаконе escargot и Сandide Effluve (Kadine и Cachet jaune так и зажали). В блогах шумели о невыразимо прекрасном 180 Ans de Creation — юбилейном аромате, который раздавали только прессе и членам клуба Герлен. А форумы стонали о драгоценном Mon Precieux Nectar — чистейших духах в литровом флаконе за 9000 евро.
Было ли там о чём стонать? О первых трёх я всё сказала в обзоре 180 Ans de Creation и добавить нечего. На скелете простецкого и понятного L’Instant Magic с разным декором заработали не раз и не два. Ценность этой базы и её отношение к парфюмерии Герлен очень спорное. Но Mon Precieux Nectar не просто L’Instant Magic с зеленью и гарденией или с ирисом и пудрой или с кожей и ванилью. Mon Precieux Nectar — это L’Instant Magic с Insolence. И это не стоит 9000 евро даже за литр.
Первая нота кислая, свежая и мылкая, так пахнет изнутри кожица черного винограда, от которого потом распухают губы. Вернее, так пахнет ароматизатор, идентичный натуральному, его много где сейчас используют.
Потом апельсин, капля липового мёда, пара лепестков с яблони, ветка черёмухи, беззубый жасмин без индола и трепета, флёрдоранж красивый, но тоже связанный по рукам и ногам. Им выступить не дадут. Так и будут на фоне цветов красоваться химичный миндаль, тальк, которым набивают резиновые перчатки, чтобы не слипались и фиалковый стиральный порошок.
Всё это великолепие бурлит и безумно раздражает часа два, потом тихо угасает. В финале мелькают солнечный зайчик флёрдоранжа и затёртый, незаметный на заднем плане сандал. А сердце успокаивается терпимой, не слишком съедобной ванилью, деревом и мускусной резиной.
Хорошо понимаю тех, кто покупал за бешеные деньги пробирки и отливантики и потом пытался это полюбить по принципу «Видели глазки, что покупали! Ешьте теперь, хоть повылазьте!». А я вот всё думаю, куда девать недоразлитый отливант 180 Ans de Creation. Там ещё довольно много осталось. Готова поменяться на что-нибудь интересное.
Guerlain Mon Precieux Nectar 2009
Петигреневое масло, горький миндаль, жасмин, флердоранж, дерево, ладан, ваниль, белый мускус.
Не знаю, есть ли какая-то связь между Атуаной — одними из последних духов Жака Герлена и городком Atuona на острове Hiva Oa во Французской Полинезии, куда приезжали умирать Поль Гоген и Жак Брель. Но скалы и горы на острове примерно как на постере — вздыбленные и острые.